';
if (DisplayDate) {
myclock += '';
//myclock += ' '+mysep_text;
myclock += DaysOfWeek[day]+', '+mday+mn+' '+MonthsOfYear[month];
myclock += ' 2018';}
//myclock += '';
//myclock += ' / '+mypre_text;
//myclock += '';
myclock += '';
if (!DisplayDate) {
myclock += ''+hours+':'+minutes;
}
if (DisplayDate) {
myclock += ' | '+hours+':'+minutes;
}
if ((myupdate ';
myclock += '
';
}
if (old == "true") {
document.write(myclock);
old = "die";
return;
}
//end edit by RBO Team
// Write the clock to the layer:
if (ns4) {
clockpos = document.ClockPosNS;
liveclock = clockpos.document.LiveClockNS;
liveclock.document.write(myclock);
liveclock.document.close();
} else if (ie4) {
LiveClockIE.innerHTML = myclock;
} else if (ns6){
document.getElementById("LiveClockIE").innerHTML = myclock;
}
if (myupdate != 0) { setTimeout("show_clock()",ClockUpdate[myupdate]); }
}
Для меня остаётся загадкой, как можно собрать миллионы подписей так, чтобы этого никто не заметил. По роду своей деятельности я много времени провожу дома и мне не понятно, как за короткий срок собирается гигантское количество подписей и никто этого не видит.Последний раз в моём многоквартирном доме сборщики подписей ходили в середине 90-х.
В дверь звонили по нескольку раз в день. В 21 веке всё это прекратилось. Мои родственники и знакомые так же не в курсе. Они может и рады отдать свою подпись, но не знают, как это сделать, а подписи тем не менее исправно собираются в огромных количествах.
Санкт — Петербург.